Талыш. Мужчины

Деревня Талыш в Мартакертском районе Нагорно-Карабахской Республики - один из наиболее пострадавших населенных пунктов в ходе апрельской войны 2016 года.

В ночь на 2 апреля и на следующий день поселение было подвергнуто атаке азербайджанской армии, подразделения которой смогли на несколько часов войти в деревню, совершив убийства гражданских лиц, уничтожив и разграбив дома местных жителей.

После апрельских событий жителям Талыша пришлось покинуть деревню. На сегодняшний день в Талыше постоянно проживает 16 человек.

Все они мужчины.

Мартирос

Мартирос стоит чуть дальше группы журналистов, приехавших в Талыш. Одет он не в армейский камуфляж, а на плече - «Калашников». В его позе отчетливо виден настрой хозяина.

Мартирос

-В какую сторону мне пойти, чтобы найти талышских жителей?, - спрашиваю его я.
- Пойдем, ты уже нашла, - отвечает он.

Мартиросу Варданяну 38 лет, он один из 16-ти мужчин, проживающих сегодня в Талыше.

В первые минуты мой диктофон записывает только наши шаги и гул от разговоров группы журналистов. Уже год, как шум от большой группы людей непривычен для деревни.

Талыш

«Видишь тот дом с разбитой крышей?, - прерывает молчание Мартирос. - Это было относительно безопасное место. В апреле 2016-го туда я и отвел свою семью в первые часы артобстрела».

У Мартироса жена и два сына. Старшему 14, младшему - 7 лет.

«Во время первой карабахской войны мне было 12 лет, а на этот раз почти столько было моему сыну, - говорит талышец. - Теперь они в Ереване, в доме моего тестя».

Каждая семья в деревне имеет свою апрельскую историю, свой подвал, где они думали переждать артобстрел, где переживали первые впечатления от происходящего.

«Я не мог себе представить, что противник войдет в деревню. Когда мы проснулись в три часа ночи, я подумал, ну обстрел… да, калибр был крупный, но мы думали - переведем семьи в безопасное место, и скоро обстрел прекратится… По мере того, как рассветало, обстрел становился все сильнее. Стало ясно - это так просто не прекратится. Я вывел свою семью из деревни 2-го апреля, в 9 утра. Мой брат отвез их, а я вернулся. Надо было помочь остальным. Потом мы нашли убитых Халапянов, их сын - Гагик, мой друг…», - вспоминает Мартирос.

Мы уходим с главной дороги. Талышец открывает дверь в один из деревенских домов. Спускаемся пару ступенек, проходим через одну из пустых комнат.

«Хочу показать, чем мы, живущие сейчас в деревне, занимаемся», - говорит Мартирос.

В ярко освещенной пустой комнате нас встречает другой талышец.

- Здравствуйте, я журналист, - говорю я.
- Привет, а я пчеловод, - отвечает  мужчина в майке-матроске и в военных брюках.

Мартирос рассказывает, что после возвращения в деревню 16 мужчин выразили желание участвовать в обороне Талыша, именно с этим связано то, что у каждого из них есть оружие.

«Некоторые из нас сейчас на позициях обороны, другие - в деревне. Через какое-то время мы меняемся», - говорит он.

«А пока мы в деревне, пытаемся заниматся сельским хозяйством. Руководство обеспечило нас ульями, кроликами, гусями, цыплятами. Так что делаем все», - улыбается Мартирос.

Из-за двери за нами пристально следит коричневая охотничья собака.

- Пойдем, посмотрим на кроликов, - говорит Мартирос.
- Лайма, пошли, - зовет он собаку, и они скрываются среди тутовых и гранатовых деревьев.

Гамлет

- Зовут меня Гамлет, на английском - Гааамлет, - говорит мужчина в майке-матроске с явно шекспировским акцентом, замечая, что я слежу, как он кормит кроликов.

- Лайма, оставь этих кроликов в покое, - ругает он собаку.

Гамлет

- Вашу собаку зовут Лайма?, - удивленно спрашиваю я.
- Да, она хорошая девочка, - отвечает Гамлет.
- Кто?, - продолжаю я.
- Ну как, кто? Лайма Вайкуле. Хорошая и талантливая, в честь нее мы и назвали нашу Лайму, - смеется мужчина.

- Сейчас на машине подъедет наш врач и поедем ко мне домой, - возвращается Мартирос.

Врач - Айк Овсепян, родившийся в Аскеранском районе Нагорного Карабаха. В Талыш он приехал после апрельской войны.

- Для талышских мужчин учавствовахших в защите деревни, нужен был постоянный медбрат, и я приехал, - говорит Айк.

Он надеется продолжить свое образование в Ереване, стать хирургом или травматологом, а  пока помогает талышским мужчинам справиться с повышением давления или жаром.

- Пока что у нас не было тяжелых травм. К счастью, - добавляет он.

Айк

Машина Айка - маленькая «семерка». Хотя маленькая она лишь на словах, учитывая, что в нее помещаемся я, двое моих коллег с оператором, вся техника, а рядом с водителем садятся Гамлет и Мартирос.

- Как? А Лайма не едет? Прыгай сюда!, - говорит Гамлет и на переднем сидении помещает еще и собаку.

Мы едем по дороге, хорошо доступной обзору противника. В машине семь человек, одна собака, три «Калашникова» и необъяснимое чувство мира и спокойствия.

- Я так и не понял, ты студентка? Учишься?, - поворачивается ко мне Гамлет.
- Нет, я журналист, - отвечаю.
- А что? Если журналист, то больше учиться не надо?, - улыбается талышец.

На полпути машина резко останавливается. Мартирос выбегает, на ходу заряжая свой автомат, звучит несколько выстрелов, собака лает, поднимается пыль.

Очень близко к границе, эта сцена вызывает только одну ассоциацию, пока Мартирос не толкает ногой примерно метровую рептилию и обясняет: «Вторая за сегодня, народу в деревне нет, вот и развелись, хозяйничают».

Дом Мартироса по-мужски опрятен. Он гордо демонстрирует домашний сад, а потом и следы от «домашних» мин после апрельских событий.

Гамлет садится на лестницу дома своего друга и зажигает сигарету.

- Поговорим?, - сажусь с ним рядом.

- А что мне рассказать? Я талышец, но моя бабушка - мать моей мамы, была украинкой. Дедушка, привез ее невестой с войны (имеет ввиду Великую Отечественную войну - автор).  Сам я жил в России почти 24 года. Прошло где-то два года, как я вернулся. Женился я на красивой девушке bp нашей деревни и, конечно, взял ее с собой в Россию. У нас две дочки. Старшей - 5 лет, а младшей будет четыре 16-ого сентября. В апреле я был здесь, видел все то, что и остальные. Могу сказать одно - главное мир, чтобы мы смогли вернуться в наши дома.

- Вы говорите мир, а что такое война? Какова она? Как начинается?, - спрашиваю я.

- Да сразу. Сразу начинается. Поздней ночью был первый удар из артиллерии. Второй раз противник ударил по батальону (батальон армии обороны НКР в Талыше - автор), потом погас свет. Все стекла в окнах домов были разбиты. Я проводил свою семью в один из более-менее безопасных домов деревни. Помню, где-то в 6 утра 2-го апреля мне навстречу вышел наш солдат, он сказал: «Я ранен, куда мне идти?». Я показал в сторону центра деревни, там должны были быть люди, ему бы помогли. Я даже не спросил его имя, тогда было не до имен, но вот его лицо я никогда не забуду.

«В верхней части деревни бои шли в полный ход. Мы поняли- надо вывозить детей из деревни. Я нашел чей-то «КамАЗ», посадил туда жену с детьми, и они уехали, я и не знал куда. Жена потеряла телефон и несколько дней я даже не мог с ними связаться. Они по нескольку дней жили в разных городах Карабаха и Армении. Теперь у нас временное жилье в Алашане, они там, я здесь (Алашан населенный пункт в НКР, для переселенцев из Талыша - автор).

После вывода семей мы вернулись в деревню, хотели участвовать в обороне, но военные нам сказали, что на данный момент в этом нет необходимости. Мы покинули деревню и вернулись 5-го апреля, когда военные действия были официально приостановлены», - замолкает Гамлет.

- Впервые, когда я вошел в пустую, разгромленную деревню, мой мозг как будто отключился, - Гамлет прерывает молчание, зажигая новую сигарету. - Деревня была какая-то нехорошая, страшная, даже не знаю, как сказать... Первый раз мы пришли, чтобы просто взять из домов документы, а уже в мае решили вернуться и жить здесь. Сначало нас было 5-6 мужчин, теперь нас 16.

- А какой стала деревня сейчас?, - спрашиваю я.

- Хорошая, сейчас она хорошая…, - и улыбка растекается по морщинам мужчины. - После того, как я пару раз пришел в Талыш, это чувство отступило. Это не страх, трудно объяснить… просто, чувство отчужденности. Однажды я пришел в деревню ночью. У нас тут есть древний храм, прямо под позициями противника. Я пошел к нему. Всю дорогу в мою сторону стреляли, а я просто шел. Вот и отпустило, - улыбается Гамлет. 

- В деревне мирно?, - продолжаю я.

- Ну бывает, стреляют иногда, - отвечает Гамлет и, понимая, что я имею ввиду не оперативную ситуацию, добавляет. - Да, сейчас мирно. Вон, сами посмотрите, строят дома и даже Дом культуры…

- Деревня становится прежней?

- Ну, пока что не совсем. В Талыше нет женщин, наши жены, дети далеко. Без женщин и дом не дом, и деревня не та. Я скучаю по своим. Да, мы созваниваемся, говорим, но это не то… Знаешь когда будет мирно? После окончания войны, перемирие - это не решение. Если должны опять быть бои, пусть будут сразу и решим - или туда, или сюда. А то так по чуть-чуть уже столько лет…

- И как же будет в этом случае? Туда или сюда?, - спрашиваю.

- Туда будет… Это мой дом, наш дом и места им здесь нет, - говорит Гамлет, бросая окурок.