Эрдоган перешел Рубикон. Чего ожидать после превращения Айя-Софии в мечеть?

Президент Турции Эрдоган превратил Собор Святой Софии в Стамбуле (Айя-София) в… нет, не только в мечеть, но и уже в политический фактор. Вернее, собор Юстиниана всегда являлся таковым, однако условное его сохранение в статусе музея просто на время консервировало этот фактор. Ныне же в Турции в лице Эрдогана появился лидер, который считает себя в силе распечатать этот политических ресурс для использования в геополитических играх, в которые вступила Турецкая Республика с надеждой вернуть себе былое могущество и влияние.

Невозможно переоценить историческое и сакральное значение Айя-Софии, прежде всего, для греческого народа, православного мира, а также всего христианства в целом. С другой стороны, весьма ощутимое значение имеет этот храм и для турецкой идентичности, поскольку превращение султаном Фатихом Мехметом Айя-Софии в соборную мечеть ознаменовало собой окончательное закрепление исторически и географически периферийного варварского государства османов в цивилизационном центре мира, с последующей реновацией огрызка дряхлой христианской империи на Проливах в могущественную державу оттоманов под сенью полумесяца. Византийские басилевсы, начиная от Юстиниана, всегда считали свой грандиозный храм символом слияния земной  и божественной власти, местом перетекания одной в другую, залогом благословения Богом императора на управление миром. Также воспринимали это великое творение и завладевшие Константинополем турки, а именно ради «божественной» легитимизации своих земных завоеваний решились не оставлять его христианским, но и не разрушать, а переиначить  в мечеть, дабы утвердить, тем самым, свое право владычества в центре мира.

Таким образом, Айя-София, помимо архитектурной своей ценности, колоссальной религиозной значимости, с первых дней закладки фундамента превратилась в мощнейший политический фактор. И парадоксальным образом, даже попытка вывода собора из  политического поля посредством лишения его статуса прикладного религиозного центра, по сути, опять же обернулась актом большой политики. Ведь, когда в 1934 г. решением Мустафы Кемаля храм был переоборудован в музей, а скрытые под толстыми слоями штукатурки мозаики и росписи его первозданных сводов были восстановлены, то это явилось месседжем миру и Западу, что отныне открытость Турции и ее светскость сомнению не подлежат и безальтернативны на все грядущие времена. Ататюрк, таким образом, вещал миру, что он стирает грань между религиями, между историями христианского Константинополя и мусульманского Стамбула, между Западом и Востоком. Он стремился показать, что Турция более склонна к восприятию своей общности, тесного историко-цивилизационного сплетения с западной ойкуменой, нежели к отмежеванию от нее, аргументированному иной трактовкой той же истории. В этом смысле храм Айя-София рассматривался Кемалем как связующий мост, но никак не яблоко раздора между цивилизациями.

Именно, исходя из крайней политизированности проблемы Айя-Софии, которая тысячами нитей переплетена с геополитическими вопросами внутри и вне Турции, Эрдоган пытается ввести в игру «старый новый» ресурс. О том, с какой именно целью он это делает, за прошедшие пару недель уже много сказано в мировой прессе. Это и «наказание» греков из-за назревшего нового ожесточенного спора в Средиземноморье. И стремление показать христианской Европе, что Турция делает разворот в сторону исламской ориентации из-за нежелания Брюсселя принять Анкару в Евросоюз. И желание прибавить себе авторитета в борьбе с Саудовской Аравией за первенство в исламском мире. И попытка в канун президентских выборов в стране перетянуть в свою сторону глубоко религиозный обширный сегмент турецкого электората. И намерение символическим актом  дать старт эпохе нового возвышения Турции с реанимацией ее исторических амбиций.

Одним словом, версий  о причинах подвигнувших Эрдогана на такой шаг, много и, по всей вероятности, все эти причины в той или иной мере имеют место быть в задумке турецкого лидера. Эксперты, политики, журналисты гадали - решится ли все-таки   Эрдоган на окончательный шаг по новому превращению храма в действующую мечеть.   Государственный совет, он же Высший административный суд Турции по запросу исполнительной власти 2 июля вынес вердикт о конституционной правомерности этого действия. Дело оставалось за малым - вынести президентский указ. И Эрдоган это сделал незамедлительно, в очередной раз продемонстрировав свою привычку не слышать призывов к осторожности.

Если верить некоторым прогнозам, цена, которую заплатит турецкий президент за столь радикальное решение, может оказаться непомерно высокой. В частности, это может привести к сглаживанию весьма удобных для Анкары противоречий и даже раскола в православном мире, к его консолидации, а также ополчит против Турции ревностную в вопросах идентификации своих историко-цивилизационных корней Россию. Также иные эксперты прогнозируют, что случившееся сильно заденет интересы политических оппонентов Эрдогана внутри Турции - светско-либеральных кругов, ориентированных на Европу, кемалистов, рьяно защищающих идеологическое наследие Ататюрка, леваков и прочих сил, не приемлющих процесс постепенного отката Турции под властью партии «Справедливость и развитие» к некой теократической модели государственности. Эти силы заполучат новую мотивацию для борьбы с амбициозным и эксцентричным лидером, не терпящим инакомыслия в стране.

Но ситуация пока зависла в воздухе. Международное сообщество было застигнуто врасплох. Практически все были уверены, что после решения Государственного совета турецкий президент не будет спешить с указом, а инициирует торг с оппонентами внутри и вне Турции. Однако Эрдоган уже перешел Рубикон без торга. И, судя по реакции, никто из «возмущенных и сожалеющих» не решился крепко сцепить руку провокатору. А может все же следует ожидать, что по этой руке собираются ударить?..

Мир замер в раздумьях о внезапно вспомнившемся пророчестве старца Паисия и иных афонских провидцев о том, что роковой ошибкой Турции, предвещающей ее конец, станет второе за историю превращение великой Айя-Софии в мечеть…