Срединный путь. В регионе выстраивается новая диспозиция военно-политических и финансово-экономических центров, в которой Армения занимает пассивную позицию

По итогам боевых действий в Карабахе геополитические расклады на Южным Кавказе быстро перестраиваются с претензией изменить лицо всего обширного региона от Средиземного моря до Средней Азии. Сейчас уже более явственно прочерчиваются контуры глобальной программы, частью которой и одновременно стартом была арцахская война 2020-го. Речь идёт об инициированной преимущественно Лондоном и Анкарой «расчистке» срединной ветви так называемого Великого Шелкового пути с целью направить основной поток товарообмена с Китаем по Закавказью в обход южных маршрутов (Китай – Индия – Персидский залив – Средиземное море) и их северной альтернативы (Китай – Средняя Азия – Россия – Европа).

Карабахский фактор был основным препятствием «срединного пути», подрывающим в силу своей нерешённости безопасность и финансовую рентабельность логистики данного маршрута.

Остановить политическими методами нежелательную для себя программу «срединного пути» Россия так и не смогла, также как оказалась не в состоянии удержать выгодный для себя карабахский статус-кво, поэтому в Москве в последний момент быстро сориентировались и взяли на вооружение принцип «если не можешь остановить процесс, то возглавь его». Именно этим объясняется экзистенциальное вмешательство в конфликт России. В Кремле убедились, наконец, что нынешние армянские власти сами являются частью программы «срединного пути» и намеренно подвели процесс к точке полного «слива» Карабаха. Поэтому Кремль под угрозой прямого вмешательства в войну обязал стороны практически «на коленке» подписать документ о прекращении огня и молниеносно ввёл свои миротворческие силы на уцелевший обрубок карабахской территории. Россия дала понять Турции, что отныне не будет против «срединного пути», а взамен выторговала согласие установить военно-политический контроль над логистическими маршрутами Южного Кавказа и подключить к ним свои дорожно-транспортные коммуникации.

Таким образом, в регионе, параллельно выстраиванию новой военно-политической конфигурации, стартовал процесс планирования и прокладки дорожно-транспортных маршрутов и разблокировки границ. И заметьте, для глобальных и региональных игроков приоритетной является именно эта часть разрешения «карабахского узла», но никак не вопросы снижения градуса национальной нетерпимости, окончательного статуса Арцаха и выверки суверенных границ Азербайджана и Армении. Эти нерешённые проблемы, очевидно, опять задвинуты в долгий ящик. Возможно, консенсусным решением акторов, коммуникационная и экономическая разблокировка региона должна в будущем способствовать тому, что политический вопрос Карабаха уступит приоритетности социально экономических выгод сторон, и армянский Карабах, получив большой стимул к развитию, сам придёт к выбору автономии в составе Азербайджана. Во всяком случае политическая проблематика будет законсервирована, а вот экономические перспективы региона выдвинуты сейчас на первый план.

Региональные и глобальные державы уже пытаются подключиться к «срединному пути», который обещает им выгодный доступ к экономическим рынкам по оси Европа – Турция – Южный Кавказ – Средняя Азия – Китай. Не случайно, в Азербайджане активизировалась Франция, которая, по оценкам российских экспертов, стремится получить некие дивиденды в виде концессионных паев в логистических маршрутах. Турецкие компании уже получают крупные подряды на строительство железнодорожных путей из Игдыра в Нахиджеван и далее в Азербайджан. Также они будут заниматься прокладкой шоссейных дорог на территориях, отбитых у Карабаха. Активно ведут себя пакистанцы, которым Баку и Анкара, очевидно, в качестве благодарности за прямую поддержку в войне готовы предоставить выгодные проекты. Заметно зашевелился Иран, стремящийся посредством подключения к железнодорожным путям Нахиджевана, через Турцию и Армению получить дешёвый доступ к черноморским портам. Также стало известно, что американцы уже предлагают Баку варианты по своему участию в масштабных логистических проектах и менеджменте водного хозяйства, что, вероятно, связано с переходом под контроль Азербайджана истоков горных рек в Карвачаре.

Любопытно, что в складывающихся новых реалиях Грузия уже утратит прежнюю важную роль логистического маршрута между Турцией и Азербайджаном. Возможность коммуникационной связи Турции с Азербайджаном через мегринский участок и далее со Средней Азией и Россией может выбить грузинский маршрут из игры, как более дорогостоящий и нерентабельный во временном плане. Во всяком случае, новый маршрут диверсифицирует товаропоток и лишит Тбилиси коммуникационной монополии.

Вероятно, именно этим связано во многом ожидаемое заявление на днях спецпредставителя премьер-министра Грузии по вопросам урегулирования отношений с РФ Зураба Абашидзе о возможной разблокировке грузино-российской границы. В интервью ТАСС Абашидзе высказал надежду, что после пандемии коронавируса Тбилиси может начать переговоры с российской стороной относительно восстановления коммуникационной связи с РФ в полном объеме. С уверенностью можно сказать, что речь идёт, в частности, о грузино-абхазской железной дороге и шоссейной ветке в Россию через Южную Осетию, открытие которых в нынешних условиях экзистенциально важно для Тбилиси. Ранее эти пути были блокированы Грузией из чисто политических соображений.

Однако сейчас, дабы не оказаться вытолкнутыми из игры, грузинским властям придётся в угоду спасения экономики приглушить амбиции относительно статуса Абхазии с Южной Осетией и пожать руку русским. Работающая железная дорога Тбилиси – Сухими – Краснодарский край - единственная возможность Грузии подключиться к новым региональным проектам и компенсировать утрату выгод от многолетней логистической монополии на Южном Кавказе. Поэтому в Тбилиси спешат.

Одним словом, регион серьёзно зашевелился, и здесь выстраивается новая диспозиция заинтересованных военно-политических и финансово-экономических центров.

Практически все игроки проявляют бурную активность, пытаясь максимально выгодно встроить свои интересы в складывающуюся новую конфигурацию жизни на Южном Кавказе. Иначе говоря, стремятся урвать свой кус.

И на этом фоне самую пассивную позицию занимает Армения, тогда как в центре региональных преобразований оказалась именно она и именно демонтаж её прежней роли способствовал возникновению новой ситуации. Можно, конечно, это оцепенение объяснить пораженческим шоком, накалённой внутриполитической обстановкой, стрессовой утратой ориентиров… Всё это – объективные причины, не дающие государству и обществу быстро прийти в себя и настроиться на поиск рациональных решений в новых обстоятельствах. Однако, очевидно, что есть и субъективный фактор. Это сама нынешняя армянская власть, которая, даже учитывая объективные факторы, подозрительно вяло реагирует на описанные выше процессы. Ведь общеизвестно, что политика – это искусство возможного, а это предполагает, что даже в самой неблагоприятной ситуации следует не опускать руки, а выискивать выгоду в ворохе проблем. Но этого не происходит.

Поэтому складывается устойчивое ощущение, что целевое избавление от Карабаха было продиктовано даже не стремлением получить взамен крупные экономические преференции для самой Армении, а лишь ради получения гарантии сохранения пашиняновцев у руля власти. Иной версии не приходит на ум, когда смотришь, как Армению буквально режут по живому, затем предпринимают действенные шаги по превращению её во всего лишь придаток бурно развивающегося региона, а премьер-министр тешит народ одной лишь сказкой о счастливом и безопасном проезде армянских пассажиров через Нахиджеван в Мегри.