Михаил Казиник: Нигде человек так не близок Вечности, как в Армении

Вы находите смысл человеческого бытия в музыке, в классической и утверждаете, что она влияет на внешность человека, разглаживает морщинки, даже формирует мозговое кровообращение.  В чем величие музыки? Почему поэзия, живопись или другой вид искусства уступают музыке?

Всё очень просто. Человечество формируется в, так называемой, вербальной и невербальной атмосфере. Вербальная – это грубые идеи, земные слова, которые есть в разных языках. Что касается невербального мира — это тонкие материи. И среди них, поэзия полувербальна. С одной стороны, она все-таки пользуется словами, с другой, в обыденной речи мы не можем говорить языком поэзии. Что такое музыка? Это единственный невербальный вид искусства. То есть поднимающийся на высший уровень, уровень неизречённого, схожего с Богом, не говорившего словами. Как общался Бог с миром, с Адамом и Евой? Не вербально, через энергию, через волновую энергию. А что же такое музыка? Это волновая энергия, гигантское соотношение устоев и неустоев, консонансов и диссонансов, гигантская система разрешения. Я в своих книгах писал о том, что музыкальная форма, скажем, сонатная, это высшая форма, которая главенствует над всем, потому что сонатная форма единственное, что приближает музыку к вербальности.

Если не ошибаюсь, сонатную форму вы проектируете даже на бизнес-сферу. 

Да, да. Причем, на примере сказки Пьеро «Красная шапочка». Совсем недавно проводил встречу с международными бизнесменами. Я спросил их, кто доминирующий герой «Красной шапочки»? Только тот, кто слушал меня раньше, без всякого труда сказал «бабушка», потому что все остальные, безусловно, говорили «волк», «красная шапочка» и так далее. Я их спросил: друзья мои, как называется проект? «Пирожки к бабушке». Значит, кто такая Красная Шапочка? Это то, что в сонатной форме называется главная партия, которая пойдет к бабушке. План похода к бабушке, экспозиция. То есть Красная Шапочка по связующей партии, по дорожке, связующей Красную Шапочку её маму и бабушкой, пройдет к бабушке с пирожками. А это уже разработка, то есть проект теперь подвергается разработке. Если бы не было Волка, то это была бы простая трехчастная форма. А появление Волка и есть то, что спонсировало сонатную форму, на самом деле… Возвращаясь к вопросу о музыке. Помните, что сказал Ницше? «Без музыки жизнь была бы ошибкой». Даже добавить нечего.

Как-то Вы сказали, что если бы страна, планируя бюджет, под №1 написала бы «культура», то все остальные сферы автоматически поднялись на много процентов. Почему до сих пор это стратегия не претворена в жизнь?

Я не могу отвечать за все страны мира, но те страны, которые я знаю, считаю, что они повязаны в коррупции. У них самая главная идея – заработать деньги на всём. Им не нужно зарабатывать очки или баллы на том, что больной человек станет здоровее, или что болезнь проще предупредить, чем лечить. Им не нужно знать, что человек, который погружен в музыку, гарантированно не будет преступником. Он не сможет под воздействием 32-х сонат Бетховена, фортепианных и десяти скрипичных, квартетов, гайдновских, и моцартовских, и много другого, выйти на преступную стезю. На самом деле, война возможна только в необразованном обществе. Например, страна «А» идёт сражаться со страной «Б» и начинает её уничтожать. Это прежде всего признак того, что страна «А» не знает ни культуры страны «Б», ни своей собственной, потому что с точки зрения высокой культуры, человек – это вселенная, и уничтожение каждого человека - есть преступление колоссального масштаба. Человек задуман гениально. Но мы умело освобождаем ребёнка от этой гениальности. Понимаете?

То есть Вы считаете, что родители осознанно подавляют в ребёнке гениальность?

Частично осознанно, и скажу почему. Дело в том, что гениальный ребёнок, очень труднодоступен для взрослого. Потому что взрослый, в своё время, был многого лишён. И когда ребёнок мыслит иначе, взрослый давит авторитетом, силой.  Ребёнок интуитивно чувствует, что он маленький, беззащитный, он обязан пойти за взрослым, иначе он либо получит шлепок, либо не получит сладкого, либо не пойдет в цирк. И родители ведут его в своем направлении, в том представлении, которое имеют. Приведу пример Швеции, в которой я сейчас частично живу. Мои внуки учились сначала в Вальдорфской школе, потом в знаменитой латинской гимназии с музыкой, с потрясающим уровнем преподавания, потом в университете. Ни я, ни их родители, никто не заплатил ни одной шведской кроны за их образование. То есть, не только мы все не потратили деньги на их образование, а нам государство отдавало деньги, понимаете? Это непередаваемое ощущение. А ведь они получили высочайшее образование, какое только возможно в Швеции. Я задумал построить такую школу в Армении, но увидел, что Армения совершенно не готова, к моему великому разочарованию.

Вы, конечно, знаете об Армении, как о древней стороне, со своим богатым культурным наследием, обычаями, традициями, но, к сожалению, сейчас доминирующим стал экзистенциальный вопрос…

Я очень хорошо знаю, потому что еврейский народ, который я представляю, и армяне, мы, исторически, как бы, движемся параллельно. Когда начинается уничтожение нас, начинается уничтожение вас. Я поэтому всегда ассоциирую армянский народ с еврейским. Такой же изолированный, такая же особая религия, такая же древность, которой ни у кого нет.

Вы говорите: «Люди без культуры болеют». Если это доказанный факт, почему люди массово не стремятся к «излечению» культурой, или это прерогатива избранных?

Вы знаете, культура, конечно, подлинная высокая культура, к сожалению, прерогатива избранных. Мне в своей жизни удавалось привезти человека из самых низов в самые верха, через культуру, через музыку, через поэзию. Я могу написать целую книгу о судьбах таких людей, с которыми мне довелось встретиться и общаться, и которые проявили такую силу и потребность неожиданно. Они просто не знали, что это есть. И я знаю такую фразу, которую произносят подростки, прочитав мою книгу «Буравчик в стране света». Они буквально как сговорились: «вот так бы сразу и сказали». Люди, в большинстве своём, не знают о спасительной роли культуры. Поделюсь одним случаем. Женщина из Израиля рассказала, что муж был абсолютно равнодушен к музыке. Однажды он впал в кому, лежал в больнице. Она приходит к врачам и просит, чтобы её муж постоянно негромко через наушники слушал её любимую музыку – «Щелкунчик» Чайковского, симфонии Бетховена, квартеты Гайдна, в общем, все, что я ей советовал. Муж вышел из комы, и что она слышит? Он вдруг начинает насвистывать тему из Пятой симфонии Чайковского, которую никогда раньше не слышал. Говорит: «неужели я мог умереть, не услыхав это»?!

Можно ли воспитать «гениального восприятеля» высокой культуры? 

Да, я скажу «да». Опять же, это не коснется всех. Вот у меня будет сидеть в зале 500 молодых людей, из них пятеро выйдут ко мне, начнут мне писать, сами начнут писать даже рассказы, пойдут заниматься композицией, что-то делать, оценивать картины, задавать вопросы и так далее. 5 из 500 — это много, понимаете? Они не будут создавать гениальных творений, они будут гениальными восприятелями, а это очень важно. В России, на сегодняшний день, процент людей, которые мною воспитаны, это 0,1%. То есть, если в России 150 миллионов, то моих - 150 тысяч. Израильский поэт и скульптор Иван Нави называет этих людей казиникийцами, я их встречаю во всех странах мира. Казиникиец узнается по нескольким словам, нескольким движениям, отношению к миру, к искусству. Узнаю, спрашиваю, казиникийцы? Они говорят, «да». Иван Нави даже написал Гимн казиникинцев.

А как достучаться до остальных? Или оставить их в покое? Ну не дано и всё.

Одна журналистка однажды написала статью «Крылья напрокат», о том, что всех слушателей Казиника можно разделить на три категории: те, которые придя на мои встречи, сразу попадают в свою атмосферу. Это их, понимаете? Им комфортно в этом мире! Вторые, которые будут помнить, что когда-то и они летали, но они потом вернули крылья Михаилу Семеновичу Казинику, то есть, они брали у него крылья напрокат. Ну и третьи, которые остаются совершенно равнодушными. Те, которые брали крылья на прокат, будут вспоминать всю жизнь эту встречу, но у самих у них нет сил добраться, потому что телевидение, родители, радио, общественное мнение «подавляющего большинства» задавят эти потребности.

Вы получили мировую известность благодаря своей способности раскрывать тайны гениальных произведений. А Вы считаете себя гением?

- Вы знаете, люди вокруг меня, причем очень достойные, утверждают, что это так. Я сам не могу сказать, считаю или не считаю, потому что я сам об этом не узнаю, кем я был. Остаются мои восемь книг, которые, я думаю, очень важны, мои фильмы, сделанные когда-то в мастерской выдающегося кинорежиссера Игоря Шадхана. Остаются 60 фильмов, которые мы создали с его женой, чудесной Натальей Кугашовой-Шадхан, останутся записи некоторых моих концертов и всё прочее. Если я понадоблюсь следующему поколению, то значит во мне, наверное, было что-то важное. Потому что, знаете, как я рассуждаю? Есть гений и сверхгений. Гений — это тот, кто каждому веку нужен не меньше, чем предыдущему. А сверхгений – это тот, кто следующему веку нужен больше, чем предыдущему.

Объем знаний, которыми Вы обладаете, просто феноменальный. Какую роль играет память и считаете ли Вашу – феноменальной?

- Вот здесь-то я абсолютно без всякого хвастовства скажу, что это так. У меня не просто память. Это в мою маму, она работала юристом, и все, кто работали с ней, никогда не заглядывали во все эти уголовные, гражданские, процессуальные и прочие кодексы. Им проще было позвонить моей маме и она, ни секунды не раздумывая, говорила, тот самый отдел производства, параграф, подпункт, исключение. Потом уже они всё сверяли и не верили глазам. У нее была такая память. Я действительно всю жизнь наслаждался своей памятью и вот вам пример. На самом деле, я не только лектор и скрипач, я поэт. Где-то я потерял все записи своих стихов, я к ним очень неосторожно относился. Тетради пропали, когда мы переезжали в Швецию, казалось, все погибло. И вдруг выяснилось, что я помню все, по крайней мере, 150 стихов, которые я когда-либо читал людям, читал не в аудиториях, а каким-то друзьям. И еще есть одна замечательная женщина - Юлия Шлихтина, у нее в памяти оказались все мои стихи, она называла первую строчку стихотворения, которое я забыл, и через 30-40 лет я, 72-летний, читал наизусть эти стихи. Юлия закончила Гнесинскую академию, глубоко знает музыку, искусство, специализируется на Византийской культуре, архитектуре, музыке, живописи, ей помогает её безграничная память. Мы с ней сейчас восстановили 150 стихов, записали на аудио, и теперь я за них не боюсь.  Мой мозг как жёсткий диск, в котором зафиксировалось всё.

Вас называют «Апостолом культуры», ходячей энциклопедией сердца, души и мыслей. Для Вас это больше, чем гос. награды, титулы, регалии?

Я никогда не получал от своей страны никаких наград и титулов. Мои книги - 28 изданий, вышли общим тиражом более миллиона экземпляров. Их разбирают и расхватывают. Издательство «АСТ» издаёт мои книги в разных вариантах. Сейчас в Китай отправляют тексты, чтобы китайцы иллюстрировали моё творчество. Но ни одна моя книга не получила никаких наград. Я не человек тусовки, я волк-одиночка. Я бы удивился, если бы получил награды, это означало бы, я среди них, я такой же, как они. Для меня это было бы странным. Поэтому я рад тому, что меня издают, и то, что огромное количество людей по-прежнему хотят читать мои книги.

Если человечество продолжит движение в текущем направлении, отдавая предпочтение легко усеваемым, «одноразовым» «творениям». Что нас ждет в глобальном смысле?

Вот тут я не хочу быть пророком, потому что мои пророчества пока все сбылись. И поэтому, не хочу пророчествовать на будущее, у меня неприятные ощущения, потому что мы наблюдаем сейчас общепланетарное падение всех основных идей человеческого существования: морали, ассоциативного мышления, культуры. Я, например, пытаюсь создать школу ассоциативного мышления, (в Армении тоже), в которой, условно говоря, география — это место, история — это время, а культура и наука — заполнение этого места и этого времени. Ассоциативное мышление очень меняет детей. В Москве есть одна такая школа, называется ЛиБрейн. Основы моей методики: чувство юмора, обязательное чувство любви. Познавать можно через улыбку, юмор, это познание не менее качественное, чем серьезное лицо учителя, от которого у детей в глазах сразу появляется тоска. У меня другая система. Мы называем это нобелевским мышлением, потому что оно построено на ассоциациях, а не на клипах.

Роль искусственного интеллекта в искусстве. За ним будущее или будущее под угрозой?

В искусстве будущее под угрозой, это для меня абсолютно точно. Если теоретик может моделировать какие-то открытия, какие-то логические структуры и системы, то искусство – это прерогатива человеческого мозга, человеческого сердца, человеческой нервной системы. Сегодня художественное воспитание и представление миллионов находится на таком низком уровне, что всегда победят картины, созданные искусственным интеллектом. Как раз сегодня, один молодой человек, занимающийся моделированием картин при помощи искусственного интеллекта, прислал на мой суд совершенно пошлейшую картину. Сидит голая девица в ресторане, и протягивает руку за яблоком, которое висит на ветке. То есть, как бы Ева. Автор спросил, что можно улучшить? Там невозможно ничего улучшить. И вот к чему это я? А к тому, что, если живопись сейчас требует вот такой Евы, абсолютной голой белокурой тетки, из ресторана, то эта картина может победить. Победит великую субъективность искусства, субъективизм художника, его неповторимый взгляд на мир. То есть, сегодня, когда культура находится на таком уровне, нейросети в культуре превращают человека в потребителя.

И напоследок, отличится ли Ваша концертная программа в Ереване от обычных и какую роль для Вас играет менталитет той или иной страны?

Она не может быть стандартной. Не лучше, не хуже, а по-другому. Скажу почему. Я буду смотреть на людей, которые входят в зал, выйду на сцену, несколько секунд помолчу, впитаю атмосферу, энергию. Почему? Потому что армяне, к которым я еду сначала мысленно, потом реально, мне так же близки, как и еврейский народ, который отдали миру очень много духовных моментов. Это два народа, которые больше всех в мире пострадали. Народ, о котором я знал всегда, избранный народ, потому что у армян есть поэт Фрик, который в средневековье написал то, о чем сегодня поэт не осмелится написать, обращение к Богу. То же и гениальный Нарекаци. Сегодня их бы сожгли на костре, а тогда не сожгли. В Армении в разные времена, в разные века были совершенно невероятные артефакты мышления и культуры, и в религиозной, и в культурной, и в музыкальной сферах. Армения - не просто страна на Планете. Армения - живое сердце Планеты. Это связь времён. Это древнейшие храмы. Это уникальные реликвии. Наверное, нигде человек так не близок Вечности, как здесь. Музыка Армении - целый мир контакта с Космосом. Кульминацией её звучит музыка Комитаса.

Краски Армении невероятны. Они согревают души. Эти же краски в изобразительном искусстве, и в украшениях, и в росписи храмов. Каждый город Армении - планета во вселенной, каждый храм - душевное волнение.